История из жизни или жизнь на Камчатке в краю недоступности

Один из моих друзей остался жить на Камчатке. По его словам получилось как-то само собой. Рассказ о жизни в этом далеком краю получился простеньким, несколько страниц. Но за ними целая жизнь…

Служба на Камчатке пролетела быстро. Да и как ей не быстро идти, когда насыщена была столькими событиями, что и в пять лет не вместить, не то что в три. До дембеля оставались считанные недели. Начались самые длинные дни службы!

ДЕМБЕЛЬСКИЙ АККОРД

Время о котором я рассказываю это начало октября 1972 года. Погода ветренная и снежная – Камчатка! Дембельская моя форма уже подготовлена и отглажена, висит в каптерке. В середине ноября – домой! А пока…

Вызывает меня помощник командира и затевает разговор издаля. Дескать, вот ты на дембель собрался, а знаешь, что можно и раньше уехать? Например не 15 ноября, а 1-го. А можно и на две недели позже, например, 30-го ноября. Дескать, все зависит от твоей лояльности к тому поручению, которое у меня к тебе есть. Давай так: ты ко мне по-человечески, ну и за мной не заржавеет. Идет?

Короче говоря на метеоточке в 70 км от нашей базы служит мичман. У него жена рожает. Надо его заменить. Работа простенькая: по установленному графику снимать показания с приборов и по рации отправлять данные в штаб. Единственный минус это то, что ты там будешь один. Но всего на две недели. От силы – три. Вернешься в конце октября и сразу на дембель!

Утром следующего дня я был в штабе и проходил инструктаж. Мне нудно объяснили обязанности, дали в чем-то расписаться и познакомили с метеорологом, который выедет со мной на точку, и на месте все покажет. Это меня оживило. Метеорологом была довольно симпатичная девчонка лет около двадцати пяти.

Носила она форму старшины второй статьи и держалась строго, хотя по воинским званиям мы были равнозначны. Для меня она была староватой, но три года службы в полной изоляции от женщин превратили ее в моих глазах в принцессу. Где-то я ее уже видел. Может когда при штабе вахту нес?

Ехать нам предстояло на “Урале”. Провести полтора часа в кабине грузовика плечом к плечу с женщиной мне было по душе. Настроение приподнялось, я перебирал в памяти темы, на которые предполагал беседовать и испытывал возбуждение, которое свойственно перед дорогой. Грузовик ехал не только для того чтоб нас отвезти, но еще вез какой-то груз для ракетчиков, которые базировались за метеостанцией. До них было еще километров пятьдесят. Машина где-то задерживалась на погрузке и мы коротали время в курилке. Разговор не клеился. Надя на вопросы отвечала односложно и всем видом показывала, что разговаривать ей со мной не интересно. В кабине на ухабах она старалась на меня не наваливаться и вообще держала дистанцию. Полтора часа дороги для меня прошли так себе.

МЕТЕОТОЧКА

Метеостанция оказалась на вид небольшим домиком, похожий на частный дом, с двориком и мачтой с антеной. Неподалеку на металлических опорах высотой метров пять от земли стояла железная будка с площадкой. Метеорологи ее называли вышкой.

К ней вела очищенная от снега дорожка. Я должен был периодически по лесенке забираться на эту вышку и снимать показания приборов.

Внутри самой станции была прихожая с тремя дверями: прямо, влево и вправо. Прямо дверь вела в кладовку, там хранились инструменты и запас пищевой провизии. Направо была комната с различными метео приборами и рацией. Слева – жилая. Обстановка спартанская: кровать, тумбочка, стол и шкаф. Я занес постельные принадлежности, снял шинель и предложил Наде выпить чаю с дороги. Она отказалась. Я и не надеялся. Сразу перешли к делу. Надя начала объяснять мои действия с приборами, хотя все это было лишним. Метеостанция была военной, поэтому там рядом с каждым прибором была инструкция, где четко все расписано. Возле рации висело расписание выхода в эфир. У меня лично не возникло никаких вопросов.

Надя показательно провела сеанс связи с базой, сводила меня на вышку, о которой я уже сказал и согласилась попить чаю. Ждать машину, с которой Надя уедет на базу было еще часа два как минимум. Наденька по-хозяйски накрыла стол. С продуктами на станции проблем не было. На тумбочке стояла радиола с набором пластинок, я включил музыку. Закипел чайник, обстановка разрядилась. Мы разместились в полукреслах. У Нади под кителем видна была белая блузка, которая делала ее более привлекательной. Разговор наладился, она начала мне рассказывать как попала на Камчатку, но тут заскрипела рация. Она пошла отвечать, а я на крыльцо покурить.

На улице уже начало смеркаться, осенью на Камчатке темнеет рано. Налетел шквал. Меня в минуту высквозило. Бросив сигарету я юркнул в прихожую. В коридоре лицом к лицу столкнулся с Надеждой. Дальнейшее я слабо помню. Запах от ее волос выключил ум и включил инстинкт. Вспоминая сейчас тот эпизод я смутно помню, что я взял ее на руки и понес на кровать. Она что-то говорила, пыталась меня остудить, уворачивалась от моих поцелуев и все время сопротивлялась. Я лежал на ней и пытался снять с нее колготки. Кончилось тем, что не успев ее раздеть у меня случился оргазм. Я затих и прижался к ней. Судороги оргазма делали с моим телом колебательные движения и мне было стыдно.

Наденька все поняла. Она взяла меня руками за щеки, чмокнула в губы и сказала: Коля, бедненький! Ты же изголодался по женщине. Мне надо было самой догадаться. Давай встанем и расправим постель… Два часа с Надей пролетели как в сказке. Но надо было расставаться. Скоро придет машина. Мы еле успели одеться. Она пообещала еще раз приехать в конце недели, под предлогом замены бумаги на самопишущих приборах. В то время я и не предполагал, что эта встреча окажется для меня судьбоносной. И судьба меня носить будет после этого не всегда по моему желанию. Всё только начиналось. А пока я приступил к обязанностям метеоролога.

ВСТРЕЧА С МЕДВЕДЕМ

Ночью я спал так, что не слышал ни свиста вьюги, ни треска рации, которая безуспешно пыталась меня разбудить. Я не слышал ничего, просто провалился в темный и глубокий сон. Утро началось с неприятности. Во-первых, получил нагоняй от дежурного по смене за то что не передавал сведения, во-вторых, мне сообщили, чтобы я не выходил из помещения станции без автомата (который был на станции в кладовке). Оказывается, мичман, которого я подменил, позвонил вчера дежурному и сказал, что он забыл предупредить, в районе метеостанции бродит медведь-шатун, которого он не успел пристрелить. Когда ночью я не вышел на связь, дежурный не на шутку испугался. Он думал, что медведь меня уже поймал и собирался отправлять ко мне машину с комендантским взводом.

Информацию о медведе я принял не серьёзно и приступил к своим обязанностям. Хоть я здесь и прослужил около двух лет но о камчатских медведях не имел представления. Еще утром должен был слазить на вышку и снять показания приборов, но провозился с расчисткой снега вокруг станции. Долго чистил дорожку к вышке и площадку вокруг нее. Потом готовил себе завтрак, потом получал очередной нагоняй от дежурного, потом только пошел на вышку. На станции была телогреечка, как раз мой размер. Я в ней чистил снег. Это гораздо удобнее чем в шинели. Она немного отсырела и висела на нагревателе. Когда я собрался на вышку, то замешкался, что одеть, телогрейку или шинель? Погода стихла, на улице светило солнце и температура была близка к нулю. На вышку слазить было дело одной минуты. Я решил, что не успею замерзнуть без шинели и даже шапку не надел.

Чтоб попасть на вышку надо было залезть по лестнице на площадку. С нее через дверь будки попасть вовнутрь к приборам. Снегу вчера навалило не только вокруг станции, но и на эту площадку. Я поднялся по лестнице и упираясь головой в люк попытался его открыть. Люк немного поддался, но не открылся, на нем было много снега. В полутора метрах от меня была перемычка из трубы. Мне бы до нее дотянуться, а остальное дело техники. Подъем переворотом на спортивной перекладине я делал с легкостью. Но это глядя снизу легко сделать. А на высоте страшновато.

Я стоял на вершине лестницы и соображал, что делать. От подножья вышки и до леса лежало огромное снежное поле. На нем болтала ветром какой-то. Я не обратил внимания. А зря. В тот день я много чего зря сделал. Зря не спустился с лестницы, зря не связался с дежурным и не спросил, что делать, если люк не открывается. Зря не одел фуфайку. Зря не взял автомат Калашникова…

А пока я с молодецкой удалью кончиками пальцев дотянулся до перемычки, кое-как за нее ухватился одной рукой и с риском сделал “подъём переворотом”. На площадке оглядевшись я снова увидел куст среди поля. Он привлек мое внимание. Это был медведь. Но теперь он был уже метрах в пятидесяти от вышки и добежать до станции я не успел бы. Зверь прекрасно меня видел и шел точно ко мне.

Шанс у меня был единственный — это укрыться в металлической будке, где были приборы. Будка представляла собой железный ящик размером метр на метр и высотой полтора с дверью по середине. Перед будкой металлическая площадка, которую я еще не успел очистить. Я рванул дверь и с усилием открыл ее на четверть, дальше снег не дал. Раньше от охотников на Урале, откуда призывался, я слышал, что медведи очень проворны. Это только кажется, что они медлительны. А тут убедился воочию. Пока я открывал дверь будки он успел пробежать метров тридцать и взлететь по лестнице к люку. И все это секунды за три! Для него снег не был бы помехой, чтоб открыть люк, но тут на пути люка стала металлическая дверь, которую я приоткрыл и она перекрыла собой люк. Заскрежетал металл по металлу, дверь начала съезжать в сторону и я вцепился в нее.

Параллельно я лихорадочно искал выход из ситуации. Спрыгнуть через перила вниз с пяти метров и кинуться в здание станции? А вдруг неудачно приземлюсь? Но если и удачно, так медведь может тоже спрыгнуть. На дистанции тридцать метров от него не убежать. Спрятаться в будке? Над дверями будки на двух крючках лежал ломик. Им мичман наверное открывал дверь будки, если она примерзала. Этим ломиком можно изнутри закрыть дверь через дверную ручку. Засов на двери был, но он закрывал снаружи. Медведь тихо спустился с лестницы и стал ходить вокруг вышки. Пару раз посмотрел мне в глаза и потом расселся с таким видом, будто я его ничуть не интересую. В это время я начал ощущать, что я раздетый и мне холодно. До этого момента для меня холода не существовало, был только медведь и люк, который не давал ему добраться до меня.

С холодом пришло и спокойствие. Нельзя сказать, что я совершенно успокоился, но ко мне вернулся рассудок. Я начал анализировать ситуацию. Внимательно осмотрел медведя. Размером он был не велик. Если стать на задние лапы, то ростом был бы с меня. Сильно исхудавший. Видно было, что дела его плохи. На задней ляжке огромный свежий шрам. Из-за этой раны он не смог нагулять жир для зимней спячки. Прогнозы на жизнь у него были неутешительные. Конец его приближался неумолимо. Я для него был некой отсрочкой в игре со смертью. Поймает меня — проживет еще месяц, не поймает — неделю.

В таком же положении был и я. Или медведь поймает или замерзну к ночи. А ночь уже приближалась. Начали появляться шквалы ветра, предвестники заката. Я отпустил дверь и вошел в будку. Надо было оценить возможность спрятаться от ветра. В ту же секунду ударил люк по двери: миша решил еще раз попробовать попасть на площадку. Я уже знал, что люк при открытой двери будки он не откроет, поэтому не особо волновался. Уже потихоньку стал привыкать к медведю. Расчистил снег с люка, взял ломик и начал выцеливать через щель куда бы мише долбануть острым концом лома. Идеально для меня было бы если он просунет нос в щель. Можно было ломом нанести ему рану, после которой медведю было бы не до меня некоторое время.

Дислокация была такая: миша стоял на лестнице под люком спиной ко мне. Стараясь не упустить лом я с маха острым концом лома ударил его в затылок. Удар был неожиданным. Он рванулся, потерял равновесие, заскрежетал когтями по железу и рухнул вниз. Приземлился тоже неудачно. Высота небольшая, но шмякнулся он сильно. Для падения высота не такая уж и маленькая – примерно как с балкона второго этажа. Припадая на лапу со шрамом он кинулся по снежной целине. Здесь впервые за весь день ко мне пришла правильная мысль. Я слетел с вышки вслед за медведем и тоже кинулся, но к метеостанции. Закрыв за собой дверь на засов я рухнул на кровать и не мог совладать с телом. Меня колотило от холода и пережитого. Пошел в кладовку, налил себе спирта полстакана и выпил не почувствовав вкуса, как воду. После спирта во мне начала просыпаться злость. Изо рта самопроизвольно вырывались матерки. Вскоре я клокотал от ярости. Схватив автомат, выскочил на улицу и не помня себя кинулся по следу за медведем. Я его уже не боялся. Во мне кипела жажда мести. Пробежал наверное с километр я быстро выбился из сил.

Вернувшись на станцию выпил снова спирта, но теперь по-настоящему, с обжиганием горла и запиванием водой. Настроение улучшилось. Связался с дежурным и доложил о встречи с медведем. Получил команду из дома не выходить. Утром прилетел с эскадры боевой вертолет и часа два прочесывал лес. Я залез на вышку (теперь уже с автоматом) и с интересом наблюдал за ним. Видел как вертолет, завис над сопкой, из него ударила пулеметная очередь и после этого он улетел. Через час дежурный метеоролог сказал мне по рации, что медведя ликвидировали. Странно, но мне его было искренне жаль. И еще дежурный сказал, что завтра ко мне на точку Надя приезжает. Радость от предстоящей встречи вытеснила неприятные думы об убитом хищнике.

К приезду Нади я готовился с особенностью. Тщательно вымыл комнату, накануне постирал занавески, накрыл стол, привел себя в порядок. Подбородок был выбрит до синевы. Зубы вычищены до боли в деснах. Гостья была желанной. Надя у меня была первой женщиной и ценность её от этого удваивалась. К ее второму приезду я влюблен был окончательно.

На Камчатку она попала из Севастополя. Закончила второй курс педагогического и вышла замуж за выпускника военного-морского училища. Приехали они сюда лет шесть назад. Служба у мужа ладилась, быстро получил звание старлей, потом каплей, но в течении всей службы у него были проблемы с желудком. Где только не лечился ничего не помогало. В прошлом году комиссовался с флота и уехал на материк к родственникам на Урал устраиваться на работу. Рассчитывать на какое-то жилье в Севастополе Наде не приходилось. К тому времени младшая сестра тоже вышла замуж и жила с мужем у Надиных родителей в двухкомнатной квартире. Приехать еще туда и Наде с мужем было нереально. Муж Нади тоже из многодетной семьи. Вообще, с жильем было туго.

Когда они сюда приехали по началу Нади нравилось быть безработной домохозяйкой. Муж денег приносил достаточно. В отпуск ездили в Крым как белые люди. Отпуск у мужа бывал сразу после автономки (поход к берегам противника), поэтому к отпускным прибавлялись всякие надбавки и трехмесячная зарплата мужа. Денег на отпуск хватало с лихвой. Сокурсницы завидовали, видя как Надя легко тратит за день суммы, соизмеримые с их месячными стипендиями. Все признавали, что жизнь она свою устроила. Кроме того, на втором году их совместной жизни подвернулась возможность Нади подписать контракт на службу в морфлоте на пять лет. Она тоже надела форму. Денег ещё прибавилось. Дело конечно было не в деньгах, а в том, что ей уже надоело сидеть дома. Детей у них не было, дома делать было нечего. И вот тут такое несчастье — мужа комиссовали.

Дело, конечно, не в том, что уволился с флота, а в том, что год назад уехал в поисках работы и вот уже полгода нет от него вестей. Надя звонила его родителям, которые живут в провинциальном уральском городке, но те говорили, что он уехал к другу в Новосибирск и им тоже не пишет, и не звонит. В том что он нашел себе другую сомнения не было. Семейная жизнь дала трещину и стремительно катилась под уклон. Какие надо предпринимать действия она не знала. Пока что у нее есть и квартира, и работа, но в следующем году кончается ее контракт с флотом. То что его не удастся продлить сомнений не было. Вот тогда-то и начнутся настоящие проблемы. Мне Надю было искренне жаль. Ее проблемы я принимал как свои. Но чем я мог ей помочь?

Приехала она “в гражданке”, в красивом платье, с красивой прической, но, как и в тот раз только на два часа. Все труды мои были напрасны. Стол нам не пригодился. Рассиживать за ним было некогда. Наденька красиво повертела передо мной шикарным платьем, заполнила комнату приятным запахом и юркнула в постель. Там и прошла вся наша встреча. Я очень соскучился и все два часа её не отпускал. О машине мы вспомнили только когда она оглушительно бибикнула прям в окна. Наденька быстро одевалась и бормотала, что сейчас весь флот будет говорить, что Надька связалась с молодым матросиком на точке. Мужики такие болтуны! Чмокнула меня в щеку и выпорхнула.

Безмятежная моя жизнь закончилась. Если раньше ближайшее мое будущее было прорисовано ясно: демобилизация, приезд домой, то сейчас я был озадачен. Мне казалось неприемлемым просто вычеркнуть Надю из жизни и уехать. Я принимал ответственность за ее судьбу на себя. Опыта у меня не было никакого, что делать я не знал, но твердо знал, что делать что-то надо. Вариантов у меня было два. Либо везти Надю с собой, либо оставаться в эскадре на сверхсрочную службу. Что выбрать? Надо было советоваться с ней, но возможности пока не было. Я просто ждал и терзался сомнениями. Впереди было еще три недели вахты на точке. Мне они казались бесконечными, но пролетели быстро.

Мичман, которого я подменил, приехал неожиданно. Днем я услышал звук мотора и обрадовался: думал Наденька приехала. Мне так с ней надо было поговорить! Но это оказался мичман. Он по-деловому обошел хозяйство, проверил работу приборов, расспросил о делах и проводил меня до машины. Через полтора часа я был в экипаже. Помощник командира слово своё сдержал. На следующий день начали готовить мои документы. К вечеру я был демобилизован. Мне разрешили переночевать в казарме, а утром на пароме до Петропавловска-Камчатского и в аэропорт. Но я решил ночевать у Нади.

ДЕМБЕЛЬ

Попрощавшись с сослуживцами, обнявшись с каждым я пошел к Наде. Она жила не далеко от КПП. Минут через десять я уже был на месте. Дверь мне никто не открыл. Решил подождать, впрочем другого варианта у меня не было. С экипажем я расстался, идти мне не к кому. Устроился возле батареи отопления между вторым и третьим этажами. Стоял долго. По полу тянуло холодом и ноги быстро окоченели. Пришлось постоянно ходить по площадке. Из квартиры на третьем этаже вышел пьяный мужик лет тридцати, и изрядно заросший. По этим признакам я определил, что он не относится к разряду военнослужащих. Говорить с ним было можно. Он пьян, но в такой стадии, когда язык развязался, но ум еще адекватен. Он вышел покурить и с удовольствием принялся со мной обсуждать вчерашний матч о котором я понятия не имел, хотя хоккеем интересовался. Слово за слово тема матча исчерпалась и он мягко начал выяснять зачем я тут стою?

Надю мне подставлять не хотелось, поэтому я вместо ответа предложил ему выпить. В дорогу я захватил армейскую походную фляжку со спиртом. Мне представлялось, что мы с ней отметим мой дембель. Фляжка сыграла свою роль. Идея была одобрена и я с почетом был введен в квартиру нового моего знакомого. Квартирка была холостяцкая, но содержалась в порядке. В целом Миша не пил, но сегодня, как он выразился, вожжа попала. Работал он кочегаром в местной котельной. “Сутки работаю — трое дома! Понимаешь?” – кричал Миша. “Посмотри на мои руки! Видишь? Углем они не запачканы – лопату я не беру! Загрузка в топку идет прямо из бункера! Мне только задвижку открыть и двигатель включить!”

После второй стопки я начал осторожно расспрашивать о соседях. Спросил у Мишки, кто живет с ним рядом. Дом был трехэтажный, в подъезде всего восемь квартир. Первый этаж занят под продовольственный магазин и там квартир не было. На втором этаже четыре квартиры и на третьем. В подъезде все друг друга знают. Потом спросил про соседей снизу. Миша щедро сыпал характеристики на жильцов и вскоре о Наде я знал все. Сам Миша учился на филфаке в универе на заочном. Он по природе был философом. “Женщину труд сделал человеком, – говорил Мишка, а отсутствие труда приводит ее в первобытное состояние.” Впрочем, о мужиках он отзывался аналогично. “Вот возьми моих кочегаров. Сутки отработали и трое дома. Трое суток безделья! И что? Спиваются. А бабы здесь от безделья — гуляют.”

«Возьми к примеру Надьку из второй. Приехала такая красивая, яркая, прям как бабочка! Глаз не оторвать. И что? Год просидела дома без дела и скурвилась! А ведь я говорил ее мужу, чтоб на работу пристроил. Не слушал. Потом спохватился, да поздно было. Надька уже внутренне надломилась и пошла по рукам. Ладно бы когда муж в море, а то ведь он дома, а она остановиться не может, ночует в шестнадцатом, у Левки! Это как до такого дойти?” – по обыкновению кричал Миша. Его слова были для меня потрясением. На вопрос переночевать, Миша ответил просто: “Да хоть всю жизнь живи!”

– А что теперь с этой, как ты говоришь? С Надькой! Где она?  “Где, где! Бросил ее мужик. Уехал в Сибирь. Две недели назад умчалась к нему мириться. Да только я думаю, что не получится. Они уже мирились год назад. Ну месяц она выдержала и опять за старое! Пропала баба! Вот что значит безделье!”

УСТРОЙСТВО НА РАБОТУ

Уехать с Камчатки не повидав Надю я не мог. В голове новая информация о ней еще не систематизировалась и я не знал что делать. Мне нужна была реакция Нади на эти слова. Скажи она мне: Коля, это ложь! И я тут же выброшу все из головы! Утром направился в местный военкомат становиться на учет. Вот так я и остался не надолго (как мне тогда казалось) на Камчатке.

Работы в Вилючинске не нашел, устроился в Паратунке кочегаром в котельную, которая обслуживала в том числе санаторий, где мы с тобой когда-то отдыхали после похода. Работа была даже легче чем у Мишки. Тоже сутки через трое, но у нас котельная была не на угле, а на жидком топливе. Вся моя функция – это следить за температурой. Мой напарник занимался выделкой шкурок. Потихонечку и меня обучил. Приработок был очень даже не плохой. Браконьеров на Камчатке много, особенно зимой, когда сельским жителям делать вообще нечего. Да и зимний мех выше ценится. Зимой мы работали не поднимая головы. Заказов было столько, что мы начали работать не только когда дежурили, но и в свои выходные дни.

Работая кочегаром я познакомился с мичманом, который нам топливо возил. Звали его Гриша. Через него начал искать знакомых в кадровом управлении. Там я предполагал разыскать сведения о Наде. Мишка, мой первый знакомец, пытался найти сведения у соседок, кое-что добыл, но это было слишком незначительно.

Адреса ее не знал никто. Была надежда, что она напишет своей подруге Ольге, которая работала в финуправлении. Оля пообещала, что сразу сообщит.

Гриша в эскадре вел распутную жизнь. Он был молод и холост. Кроме того, очень коммуникабелен. У него всегда были ключи от чьей-нибудь квартиры. Его сослуживцы, улетая в отпуск на материк оставляли ему квартиру, чтоб поливал цветы и вообще чтоб приглядывал. Грише это и надо. Наша котельная была оборудована телефоном и с Гришей мы часто перезванивались. На этот раз по голосу слышалось, что есть какие-то новости. Его сослуживец, говорил Григорий, отмечает день рождения, круглую дату – 25 лет. Там будут две девчонки-кадровички! Есть возможность наладить контакт! Гриша передал официальное приглашение от юбиляра и я с нетерпением засобирался. В качестве подарке имениннику взял несколько шкурок ондатры на шапку. Подарок по тем временам был царский! Шкурками заинтересовались гости и заказчиков у меня прибавилось. Застолье получилось веселым. После нескольких тостов и обильной закуски кавалеры начали приглашать дам. Кадровичка была в морской форме и очень словоохотливая. Танцевала красиво, обворожительно улыбалась и позволяла себя прижимать. Через пару танцев мы с ней были уже друзьями.

Гриша предложил после кафе двинуть к нему в его очередную квартиру. Девчонки были не против, но сказали, что свалить надо тихо и не вместе. Первыми уходят они с ключами, а мы не менее получаса должны побыть с гостями и потом уйти. Оно и понятно: девочкам не хотелось, чтоб о них назавтра сплетничали.

МОИ ДОХОДЫ

Поначалу, после дембеля я активно вел переписку с сослуживцами. Мы делились своими достижениями, интересовались событиями друг друга, приглашали в гости и вообще в то время было о чем поговорить. Один из моих земляков-сослуживцев обосновался в Хабаровске и собирался в июне ко мне в гости. Я был этому несказанно рад! Но он поставил меня в тупик своей просьбой. Его интересовала красная икра. Этого добра у нас навалом. Если надо кого-то угостить и у тебя ее не оказалось, то пошел к соседу и занял. Делов-то! Но он просил не менее 30 кг. Такое количество требует подготовки. Опять же наберу я 30 кг, а вдруг он не приедет, куда я ее потом дену? Короче, я не стал заморачивать себе голову, решил: приедет, тогда и будем думать. Июнь это как раз после путины, у всех икра будет.

Со шкурками начались запарки. Заказов набрали явно не по силам. Работать приходилось уже во все дни и даже в праздники. Чтобы сбить число заказчиков начали поднимать цены. Это помогло, но не надолго. Мой напарник шутил, что я заказы привлекаю и шуточно просил их уменьшить. Доходы у нас действительно были приличными. Меня это радовало, я в мыслях представлял, что скоро приедет Надя и будет поражена нашим будущим благополучием. В мыслях я другой жены не видел. На моего же напарника обилие денег повлияло отрицательным образом. Он начал пить. Причем сильно! Раньше он бывало пропустит стопочку и работает. Я такого не понимал. У меня два положения: либо пить, либо работать. Совмещать не получается, а у него водка как у меня чай – для тонуса. Я не возражал, да и не мне писать правила. Не он ко мне пришел, а я к нему. Пил он по чуть-чуть и это не мешало работе. А тут что-то на него напало… Заказчики приезжают издалека, а он лыка не вяжет. Начались у нас с ним первые ссоры.

Можно было мне примкнуть к нашему конкуренту, который работал в Корякском совхозе. Но судьба распорядилась иначе. Приехал мой друг из Хабаровск, которого я ждал. К его приезду уже договорился с рыбаками. Проблем с икрой быть не должно. Но как водится, все пошло не по плану. Приехали к одному, у него уже забрали, приехали к другому, тоже какие-то сложности, вообщем икры нет. Пришлось использовать неудобный вариант: ехать по реке 20 км на катере. С нами увязался Гриша. И вот мы вчетвером на моторке двинулись в путь. Меня удивляли местные жители, которые жили на берегах рек в лесу, в одиночестве. Приехали мы к одному из таких. Довольно приличная изба из бревен, надворные постройки, двор, примыкающий к реке. Отдыхать в нем несколько дней одно удовольствие. Но жить там одному, когда до ближайшего человеческого жилья не меньше 20 км для меня кажется странным. И таких домов вдоль рек разбросано немало на Камчатке. Живут в них одинокие люди. Кто они? Как дошли до такой жизни они не рассказывают. Прошлое у них наверняка не вполне чистое, коли есть что скрывать.

Хозяин встретил радушно. Быстро накрыл стол. Мы сервировали его спиртом к огромному удовольствию хозяина и застолье началось. Не успели выпить по стопке, как опять застучала моторка. Хозяин в недоумении. Говорит, что мы у него первые в этом году гости – в его сторону редко ездят. После него река мелкая с перекатами, на катере чтоб пройти надо знать русло. Поэтому проезжих мало, а тут второй катер за день. Мы с интересом смотрим на причалившую лодку. Выходят двое, один в милицейской форме, мл. лейтенант, другой штатский, садятся к нам за стол. Мы налили, они с удовольствием принимают по стопке водки и мент начинает разговор с хозяином. Я ищу Горбатенко, вы его Горбатым зовете, он к тебе не заезжал? – Ко мне в этом году вообще никто не заезжал, вы первые, отвечает хозяин. Он наверняка к тебе заедет, – продолжает мент, – ты ему скажи, пусть он от меня не бегает, я его все равно поймаю. Когда он три года назад Лёху Лешего замочил, я ему простил, там он был прав. Но он теперь еще и Сидора с переката замочил! Это уже ни в какие ворота не лезет! Так что скажи ему, пусть едет ко мне, будем разбираться.

Я слушал и почти остолбенел! На дворе развитой социализм, советская власть крепка как никогда, а тут на задворках империи участковый решает, кого простить за убийство, а кого не прощать. На моих спутников этот диалог тоже произвел впечатление. Мент с нами еще немного выпил и двинулся по своим скучным делам. Мы тоже не особо временем располагали. Затарили во все емкости икру и двинулись назад. Мой хабаровский друг предложил мне организовать в некотором роде пункт заготовки икры. Моя задача: собрать партию, расфасовать по баночкам, которые он мне пришлет в посылке и получить за это деньги. Вопрос переправки икры на материк меня не касается. Я понимал, что становлюсь на скользкий путь, но к деньгам я уже привык, а скорняжное дело у меня вот-вот разрушится. К тому же деньги здесь не сравнимы с прежним моим доходом.

ПОЕЗДКА В НОВОСИБИРСК

В аэропорт мы ехали вместе. Юрчик улетал в Хабаровск, а я в Новосибирск. Накануне мне новые подруги-кадровички сообщили адрес, на который они отправляли Надины документы по ее заявлению. Чемодан у меня ломился от подарков, а в груди кипел восторг от предстоящей встречи. Денег у меня было тоже достаточно. (Самый главный подарок, который я готовил два года, оставил дома. Это набор соболей на шубу.) Но не смотря на нетерпение, по прибытии я с чемоданом не помчался по добытому адресу, а устроился в гостинице. Время было к ночи и я не поехал по темноте к Наде, считая это дурной приметой. Я уже один раз к ней ездил ночью после дембеля. План у меня был такой. К шести утра на такси приеду к ней и подожду у подъезда в машине. Она пойдет на работу, а тут я ее встречу и до везу с комфортом. А потом… Что будет потом, если честно, я не представлял. В душе сомнений было много, но много и радости! Эта ночь у меня была самая длинная и волнительная. Но мечтам не суждено было сбыться.

Напрасно прождав до 9 часов у подъезда, я поднялся на этаж. Дверь мне открыла пожилая женщина. Надю она помнит, очень приличная девушка, за комнату платила исправно, никого не водила, но пару месяцев назад она от нее съехала. Где теперь живет неизвестно. Работала она на каком-то молочном заводе. Это все, что она смогла сообщить. Я не упал духом. Еще не все потеряно. Новосибирск конечно большой, но не так уж и много молочных заводов, а в этом районе так вообще наверное один. Таксист прекрасно знал все молочные заводы и предположил, что до обеда мы их успеем объехать. Через полчаса я уже был в отделе кадров ближайшего завода. Несколько комплиментов пожилой женщине и красивая шоколадка сделали свое дело. Да, она прекрасно помнит эту симпатичную девушку. Она с ней разговаривала и интересовалась, почему она от них увольняется. У нее в Крыму сестра с мужем получили квартиру и Надя уехала к родителям на освободившуюся площадь. С мужем она развелась. Я видела ее мужа, такая красивая пара, что у них случилось? Я пыталась расспросить, но не получилось. Очень она обижена на него, даже паспорт сменила и вернула свою девичью фамилию. И кадровичка в качестве презента сообщила мне новую Надину фамилию.

Сведения были печальны и утешительные одновременно. То что Надя теперь свободна это хорошо. Но надо спешить. Такая красивая девушка долго одна не будет. Ехать в Крым я не планировал, просто на это не было времени. С работы отпросился всего на неделю, да и новое дело надо начинать. Кроме того, много заказов по скорняжке предстоит завершить. В лучшем случае освобожусь осенью. Самолет мчал меня на восток, а сердце рвалось на запад, в Крым. Знать бы ее адрес, подать бы ей весточку, что я с нетерпением жду встречи с ней. Как? И тут мне вспомнился участковый, мл. лейтенант, с которым мы пили спирт на речке у рыбака. Он же мне тогда оставил свой телефон. Я вытащил записную книжку и убедился. Ну да! Вот его номер! Не может быть, чтоб он забыл меня за три недели! В Новосибирске при кафе, в котором я завтракал был отдел полуфабрикатов. Там продавали нарезку из твердокопченой колбасы. У нас на Камчатке это жуткий дефицит. Я заплатил продавщице чуть больше и она мне принесла пять палок колбасы. Думаю, пару палок отдам участковому и он разыщет мне адрес по своим каналам. Позвонил ему прямо с аэропорта. День был не мой, на месте его не было и никто не знал будет ли он сегодня или нет.

Куча переживаний, дорога, перелет требовали немедленной компенсации. Для таких дел максимально подходил Гриша. Денег у него вечно не было, поэтому за чужой счет он соглашался на пьянку в любое время. Да и связи у него были. Мог столик на вечер раздобыть, хотя в нашем кафе столик заказать было не просто. Пригласили тех самых кадровичек. Мне нужна была эмоциональная разрядка. Заиграл ресторанный ансамбль. Мичман Лена была в штатском во всем облегающем и двигалась завораживающе. Я не танцевал, мне достаточно было смотреть как танцует Лена. Вечер удался. Мы не стали сидеть как обычно до закрытия и успели еще погулять по вечернему парку. Луна была шикарной и обещала хорошую погоду.

Утренние хлопоты совсем вытеснили из головы милиционера, которого я вчера не смог найти. Начались будни: шкурки, деньги, химикаты, прочистка форсунок в котле. Отопительный сезон кончился и у нас начались профилактические работы. Котельное оборудование разобрали за неделю пока меня не было. В разборке я не участвовал, поэтому не представлял что делать с грудой запчастей на всех столах. Да тут еще Гриша позвонил и полчаса рассказывал как ему плохо живется. Короче день шел на смарку. И тут я вспомнил о милиционере. Быстро купив бутылку Жауровки для своего начальника и с её помощью легко получил разрешение отлучиться. На местном языке так назывался портвейн по фамилии директора виноводочного завода Жаурова.

На удивление милиция сработала быстро. То ли палка колбасы повлияла, то ли этот вопрос для них оказался пустяковым, но на следующий день адрес Нади я знал. От УВД до почтамта я долетел мигом. Телеграмму написал на целый машинописный лист. Народу на почте не было. Девчонки смеялись и не принимали такое количество текста. Потом совместными усилиями написали приемлемое количество слов и отправили. В ответ Надя сообщила телефон родителей и сказала время, когда будет ждать звонок. Радости моей не было предела!

КРЫМ

Мой самолёт прибывал в Симферополь. Из порта я предполагал на такси уехать в Севастополь. Наденька должна была ждать меня дома. К тому моменту у нее была своя однокомнатная квартира. Родители разменял свою двушку с доплатой на две однушки. Сойдя с трапа я не торопился к выходу. Время утреннее, спешить некуда, надо осмотреться. И вдруг сбоку от стены женщина с букетом цветов делает несколько шагов ко мне и полушепотом: Коля?!? Я повернулся и радостно остолбенел! Надя обвила руками мою шею и щекой прижалась к лицу. Я обнял за талию и боялся отпустить. Сложно описать чувства. Очень длинный путь был к этой встрече. Мысли суетились и скакали, я не мог выбрать нужную.

– Сколько же я тебя искал! – сказал я шепотом. Надя подвела лицо так близко, что видел лишь ее глаза. Окружающая обстановка исчезла и только бездонная синь любимых глаз. Мы поцеловались и за стеснялись – вокруг столько народу! Смущенно обнялись и пошли к выходу.

За эти три года я привык к самостоятельности. В жизни я чувствовал себя уверенно и мощно. Изменений во мне произошло много. Чувствительно окреп после дембеля. Не представлял проблемы, которую не смог бы решить. Был хозяином жизни в полном смысле. А с Наденькой хотелось быть беспомощным. Мне хотелось от нее заботы. Она как заняла верховенствующее положение в первых наших встречах, так и оставалась там в моих мыслях. Конечно такая разлука требовала долгого общения. У нас впереди был месяц.

Надя тоже изменилась. Она не стала хуже или лучше. Она стала другая. Там в порту я бы прошел мимо. В гостинице из номера мы не выходили два дня. Вино и еду нам приносили из гостиничного ресторана. Пили шампанское, ели, валялись, радовались, вспоминали. Обговорили все. На Камчатку, сказала она, не вернулась из-за меня. После неудачной встречи с мужем хотела ехать дослуживать оставшиеся несколько месяцев в часть. Знала, что ты первого ноября уедешь домой. К этому времени я успевала вернутся, но билетов не было. Когда стало понятно, что я не успею к тебе, то я совсем туда не поехала. Написала заявление и отправила в часть по почте. Мне выслали документы, а остальное ты знаешь.

Из гостиницы мы поехали к Наде в Севастополь. Вставал вопрос что мне делать дальше? На Камчатку Надя ни в какую: она засосет нас и мы не выберется никогда! Надо рвать сейчас! Потом будет поздно! Сейчас уже вон как тебя держит, а что будет через год?

Я с ней мысленно соглашался. Уже сам на себе испытал как помимо воли меня Камчатка привязала к себе. Но вырваться было не просто. От меня зависело благополучие многих людей. Если я не вернусь назад и останусь в Крыму, то несколько десятков человек, останутся без денег. Кропотливо собранные звенья в одну цепь рассыпятся. Моему сослуживцу Юрке в Хабаровске придется начинать всё заново. Да и местные обидятся. А ведь это люди, которые во всем мне помогали. Как их бросить? Наденька этого не понимала.

Все эти мысли я откладывал на потом. А пока мы наслаждались отдыхом и общением. Заказали у лучшего скорняка шубу из привезенных шкурок. Тот долго вертел шкурки, нюхал, мочил водой, тер пальцем, чем привел меня в замешательство. Что-то не так, папаша? Молодой человек! Товар ваш высокого качества и дорогой. В Крыму вы не найдете камчатского соболя. Если я испорчу хоть одну шкурку, то я испорчу всю шубу! Я не найду замены. Поэтому шить я буду долго, чтоб не дай Бог не испортить. Вы согласны?

Мы согласились и поехали на южный берег. Время промелькнуло как всегда незаметно. Мне показалось, что я только вчера приехал. Но по Наде видно было, что она устала. От меня ли? От вихря событий? Слишком много навалилось на ее хрупкую психику.

Надо сказать, что родня ее меня приняла радушно. Особенно я сблизился с мужем ее сестры Гариком. Он был меня старше лет на пять и давал дельные советы. Мы совместно с ним пришли к выводу, что мне стоит купить дом на окраине Севастополя. Гарик сказал, что устроит меня обслуживать сатураторы (автоматы с газ-водой). Добавил по секрету, что покажет как можно на газ-воде делать лишний стольник в месяц. Я в душе улыбнулся: стольник в месяц, когда сегодня я имею стольник в день. Я начинал понимать, что события в моей жизни могут круто изменится не в лучшую для меня сторону. Наладить аналогичный доход в Крыму как на Камчатке я не видел вариантов.

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА КАМЧАТКУ

Пора было уезжать и грустные мысли отложил на потом. Оставил Наде денег на предстоящую поездку к моим родителям. Она должна состояться ближе к новому году. Праздник мы хотели встретить у моих родных. Машина была запущена. Я сделал Наде предложение и оно было принято. А пока надо было собираться назад.

К моему отлету настроение у меня совсем испортилось. Что-то не нравилось мне в Надином поведении. Может просто я устал? Или она устала? В аэропорт она со мной поехала с неохотой. По ее поведению я даже был готов, что она откажется меня провожать под каким-нибудь предлогом. Расстались как-то сухо. Она чмокнула в щеку, а я пошел на регистрацию. Не так я представлял расставание.

Вещей у меня не было, летел на легке. В дорожной сумке была бутылка коньяку. Хотелось выпить и расслабиться. Справа от меня сидел неопределенного возраста человек. Он был с бородой, а она скрадывает возраст: мужчина с бородой, что в тридцать, что в сорок выглядят одинаково. Человек был интеллигентного вида и воспитания. Ни разу не перебил меня. А я, радуясь этому, вываливал ему все мои печали. Перелет прошел легко. Утомляли только промежуточные посадки, которых было много. В порту Петропавловска я с сожалением расстался со своим попутчиком. Очень он к себе располагал.

Сентябрь на Камчатке встретил теплом. Стояло затяжное бабье лето. Листья активно падали, но ветров не было. При желании можно было бы и позагорать где-нибудь на горячем источнике. Гриша заказал столик в кафе и мы праздновали встречу. И вдруг ба! знакомые мне лица! За соседним столиком Оля из финчасти, подруга моей Нади. Ясное дело, что ей интересно узнать новости. Я пересел к ним. Оля меня представила своей молоденькой соседке Гале. Галя этим летом закончила школу и недавно подписала контракт с флотом. Это событие они и отмечали. Я рассказывал Оле про события в Крыму, а Галя пошла танцевать. Одета она была в джинсы и двигалась не хуже мичмана Лены. «Смена поколений»– подумал я. Лену скоро вытеснят с танцплощадки. Восходит новая танцевальная звезда.

Время шло и зима плотно покрыла землю снегом. Надя мне не писала вообще. Общались по телефону. Для связи мне приходилось ездить в Петропавловск, на что у меня времени не всегда хватало. Местная связь хоть и была военной, но разговаривать по ней надо было иметь терпение. Собеседника почти не слышно и самому приходилось орать на все отделение связи. Разговор по душам не получался. С Петропавловска связь была более-менее. Работа в это время у меня кипела. Выкроить время на поездку в Петропавловск не всегда получалось. Час времени на пароме до Петропавловска выбивал из колеи. Поездка всегда была не в удовольствие мне и моим компаньонам. Надино поведение меня начинало раздражать. «Неужели трудно выделить пять минут на письмо?» – думал я глядя в иллюминатор парома. Из-за этих пяти минут я трачу здесь три часа!

Из дома мне сообщили печальную новость – умер дедушка. На похороны я приехать не мог и ехал в Петропавловск заказать панихиду в храме. Это все что я мог сделать для любимого деда. На пароме неожиданная встреча. Моя новая знакомая Галя ехала в город прибарахлиться. Девушка оказалась коммуникабельной и время прошло приятно. В порту я предложил обратно возвращаться вместе на одном пароме и легко договорился на восемнадцати часовой рейс. В храме новый сюрприз. Настоятелем этого храма оказался мой попутчик по перелету из Москвы на Камчатку. Службы у него не было в этот день и я застал его случайно. Обрадовались взаимно. Он отслужил панихиду, сказал несколько слов о том, что нас всех ждет в том мире и мы отправились вместе пообедать.

Я знал, что советская власть не жаловала духовенство, но чтоб настолько! Виталий, так звали моего бывшего попутчика влачил нищенское существование. Жил он в частном доме. Топил углем. И с ним вечные проблемы! Официально уголь ему не продавали, приходилось в обход, через взятки. Вот и сейчас топливо кончается, а в исполкоме нет квот на уголь для него. С этим я ему обещал помочь. От батюшки поехал в порт. Там знакомых у меня было много, за время пребывания на Камчатке оброс связями. Зашел к ребятам на угольный склад и попросил отправить на указанный адрес две машины угля. Мои финансовые возможности портовики знали, поэтому бросились выполнять. Рядом с портом была комиссионка, там меня тоже знали, я им временами поставлял шкурки. Им запрещали принимать на комиссию новые импортные вещи, поэтому то, что привозили моряки продавали из-под полы только своим. Я входил в список «своих». На этот раз тоже планировал там приобрести что-нибудь для Наденьки. Из-под прилавка мне вытащили импортную блузку, только вчера привезенную из-за границы. Пришлось одарить продавца рублём.

Потом поехал на телеграф и поговорил с Надей. Перед новым годом мы должны были синхронно вылететь в Курган к моим родителям. Они жили не в самом Кургане, а в Шадринске. Времени оставалось мало, а Надя еще не купила билет. По тону разговора я понял, что Наде эта поездка очень не по душе. Не хотела она к моим родителям. Внутри появилось какое-то дурное предчувствие. Откуда то взялась уверенность, что Надя не поедет. К парому я ехал в подавленном настроении. О Гале вспомнил, когда опоздал на паром. Настроение совсем испортилось. Но Галя оказалась в порту. Она тоже опоздала. Мы пошли в кафе ждать следующий рейс. Пили кофе, ели мороженое, Галя весело болтала и настроение поднялось. Она достала из сумки набор праздничных поздравительных открыток и сказала, что это она купила для меня, чтоб я не забыл поздравить своих родителей.

Мне стало неловко. Я ничем не мог ответить Гале. Тогда то и пригодилась блузка. У нее расширились и без того большие глаза.  Нет! – категорически заявила он. Это дорого, я принять не могу. Но по глазам видно было, что ей очень нравится блузка. Уговорить не составило труда. Финчасть на следующий день гудела, обсуждали мой подарок. Галя активно собирала обо мне сведения. Для этой цели в финчасть был вызван мичман Гриша. Он-то потом мне и рассказал обо всем. Я был доволен произведенным впечатлением. Но о об этом подарке узнала и Надя, Оля постаралась. При очередных переговорах по телефону мне было сказано больше не звонить и вообще… Поездка к родителям сорвалась. Всё как я и предчувствовал.

Когда мы с батюшкой обедали в столовой недалеко от его храма, он мне сказал, что я напрасно трачу силы и время на Надю. Она тебе не подходит, говорил он. Она сейчас никому не подходит. Ей надо себя изнутри привести в порядок – грехов много на ней. Построить семью ты может и построишь, но счастлив не будешь. Ты парень молодой и не сможешь справиться с такой женщиной. Это кончится трагедией для кого-то из вас, а то и для обоих. Женись на другой, с не отягощенным прошлым. Его слова запали мне в душу. Я решил присмотреться к Гале.

ЭПИЛОГ

На этом письме моя переписка, автора этих строк, с Колей оборвалась. Он просто замолчал. Несколько моих писем остались без ответа и я о Коле временно забыл. В то время был на последних курсах института, дело шло к распределению, своих забот хватало. Потом диплом, потом устройство на работу, потом женился, потом дети родились. Лет пять как просквозило! И тут я снова вспомнил Колю. Поздравил его с новым годом и послал телеграмму с уведомлением о вручении. Ответ получил после праздника и он меня шокировал. В телеграмме было сказано, что телеграмма не доставлена из-за смерти адресата.

«Вот это да! Вот почему он замолчал!» – подумал я. Что же с ним произошло? И я решил поехать на Камчатку. Дом Коли к этому времени пришел в запустение. Кто-то из наследников выставил его на продажу, но жил на материке и процессом не управлял. Домик присмотрели местные бомжики, тихонечко вскрыли замок и пользовались. О Коле они понятия не имели. Пришлось обратиться к участковому. К тому самому. От подробностей, которые я узнал кровь стыла в жилах! Его отравила Надя из-за денег. Причем все подстроила под самоубийство. Мы так сначала и решили, что Коля сам свел счеты с жизнью, говорил мент. Следов насилия не было, следов посторонних в доме не было. Всё было ясно. Дело закрыли.

Но мне не давала покоя мысль, продолжал участковый. Дверь была закрыта снаружи, ключи валялись на полу рядом с дверью изнутри. Замок был специфический, его нельзя было закрыть на ключ изнутри, только снаружи. Для закрытия двери внутри дома использовался засов в замке. Засов был открыт. Значит кто-то в доме был. Но следов мы не обнаружили. Значит у гостя были причины скрыть свои следы. Подозрение об убийстве у меня переросло в убеждение. Я пришел в дом, повторил обыск и обнаружил тайник, который был взломан. Сомнения исчезли. Дело снова возобновили.

Дальше дело техники. Надю этапировали к нам. Она не запиралась, сразу начала давать показания. Рассказала, что нужны были деньги. Знала что у Коли в тайнике в доме спрятаны четыре сберкнижки на предъявителя по пятнадцать тысяч на каждой и пятнадцать налички. Итого семьдесят пять тысяч. Деньги огромные. (Наверное как сегодняшние семьдесят миллионов.) Она написала Коле, что выезжает жить к нему. Приехала поздним паромом, чтоб меньше встретить людей на улице. Выпили, она насыпала ему в салат яду. Коля салат съел и начал задыхаться. Она помогла ему дойти до кровати где он и умер. После этого убрала все свои следы, ключ от тайника не нашла, поэтому дверцу выломала топором. Забрала деньги и уехала обратно в Крым. С дверным замком в доме она действительно не разобралась. Она думала, что он закрывается одинаково, что снаружи, что изнутри. Если бы знала, что замок ключами изнутри не запирается она не стала бы дверь закрывать. Вот тогда мы бы точно не раскрыли убийство.

Поздно вечером я сидел в полупустом зале аэропорта и размышлял о человеческом коварстве. К этому времени мысли мои уже успокоились и приобрели способность к логике. Почему, – сверлила мысль, – он так ей доверял? Ведь он ее почти что не знал! И уже в самолете, засыпая, я вспомнил фразу из его письма: «она была первой в моей жизни женщиной». Для меня стало понятно всеобъемлющее доверие Коли к Наде. Девственность необъяснимым образом влияет на поведение человека. Напрасно современная молодежь не серьезно относится к этому явлению. Семьи были бы гораздо крепче.

В подтверждении этого приведу еще один пример. В те времена, когда произошли описанные события, я встретился с другим своим сослуживцем, который жил в соседнем городе. Рассказал ему эту неприятную новость о гибели Николая и в процессе разговора он поведал события из своей жизни, чем-то похожие на Колину историю.

Поступал я, говорит, в институт. Пришел в приемную комиссию, сдавать документы и блуждая по коридорам учебного корпуса познакомился со студенткой. Звали ее Валя. Она переводилась в институт в другом городе и бегала по кабинетам, собирала документы. Училась она на третьем курсе. Ничего особенного она из себя не представляла. Ее даже симпатичной назвать было сложно.

Но я же после армии, соскучился по женскому полу. Для меня все девчонки – красавицы! У нас моментально вспыхнул маленький роман. А через три дня она уехала. Я не придал особого значения этой встрече. Расстались мы легко. Но через некоторое время началось какое-то наваждение. У меня все мысли только о ней. Знакомлюсь с новой девчонкой и невольно сравниваю ее с Валей, и вижу, что она Вале проигрывает. Я начал жалеть, что не взял Валин адрес.

Потом началась учеба, дни закрутились в быстром темпе, о Вале я начал забывать. Потом диплом, потом работа. Женился. Жена стала для меня хорошей подругой, хотя женился я без любви и по расчету. Но Валя нет-нет да и вспомнится. Я никак не мог понять, чем она меня так привязала?

Адрес Валин я нашел случайно. После свадьбы из родительской квартиры я переехал в квартиру жены, но у родителей осталась моя комната и вся мебель в ней. Копаясь как-то в ящике своего стола наткнулся на тетрадный лист с адресом и фамилией. Потом, когда мы с Валей обменялись телефонами и восстановили события, выяснилось, что адрес свой она мне написала на листе и оставила на моем столе. Видимо мама наводила порядок в моей комнате и переложила этот лист в ящик стола где лежали всякие мои почеркушки. Так он там и пролежал около десяти лет.

Когда с Валей наладился диалог, то я наконец-то узнал, почему я не мог забыть ее. Оказывается, до меня она была девочкой, а я в то время это не почувствовал. Но тем не менее это сработало и я привязался к Вале как в свое время привязался Коля к Наде. Вот такая есть сила у девственности и к ней надо относиться серьезно.

Спасибо, что дочитали до конца. Подписывайтесь на мой блог. Если понравилась статья, оставьте комментарий. Спасибо!